У Владимира Ивановича Даля слово «семья» записано после слова «семейство». Да, в те времена люди еще жили семействами. Только детей было человек тринадцать и более. Сейчас нам это не по силам. Да и слово семь…я как бы ограничивает. Отец, мать, дедушка с бабушкой, деток – четверток.

Вот семья, в которой я появилась на свет и была восемь-я.

Мой дед (отец матери) служил на железной дороге кондуктором (Либаво-Роменская железная дорога). Человек был строгий, глубоко верующий, порядочный. Очень любил читать. Его книги и журналы пришли и в мое детство.

Бабушка безграмотная, но умница, работящая. Род ее по женской линии происходил из немецких крестьян, а мужская линия – польская шляхта. Она говорила: «Прощу пани, вошь в кармане?» и заразительно смеялась. Этими словами ее сватал мой дед. Он был из рода ремесленников-литвин.

Дедушка с бабушкой воспитывали пятерых детей. Трое из них окончили Гомельскую гимназию. Это братья моей матери. Один стал летчиком, второй – архитектором, третий – продолжил дело деда - всю жизнь работал инженером на железной дороге. После войны - в министерстве путей сообщения СССР в Москве.

Моя мама закончила 4 класса церковно-приходской школы. Знала латынь, польский и немецкий языки. Священное Писание читала на старославянском языке.

Дальше учиться не было денег. И она, и ее сестра пошли работать. Это были 1907-1915 годы. Время было непростое. В семье матери все любили читать. Книги всю жизнь были самым ценным подарком детям. Дарили сказки, молитвословы, псалтыри. Красочно оформленные книги пропали во время войны.

Отец мой родом из Эстонии – «Красный стрелок» - из семьи зажиточных крестьян. Образование было у него тоже церковно-приходское, и так как он был не первым сыном в семье, земельный надел стал собственностью брата. Отец был отдан в ученье немцу-портному. Отец стал хорошим специалистом, что помогло семье выжить в голодные годы. Детей в семье было четверо. Любовь матери к чтению передалась и нам, детям. До школы все умели читать, никто не читал по слогам. Мать научила читать отца на русском языке. Он читал Толстого Л.Н., Достоевского Ф.М., Горького А.М. И часто просил читать нас вслух. Читали по очереди. Когда отец шил дома, мы читали. Чаще всех – мы с младшим братом, иногда мама. Еще нас с детства научили выполнять разную домашнюю работу.

Старший брат в 1946 году уехал учиться в Ленинград. Поступил в мореходное училище, потом учился в Высшем Военно-Морском инженерном училище им. Дзержинского, затем – в Военно-Морской Академии. Военный инженер-электрофизик служил на Балтике. Всю свою жизнь посвятил подводному флоту. Умер в 1986 году в Калининграде от радиационного облучения.

Моя сестра окончила Гомельский техникум железнодорожного транспорта и по распределению уехала в Ригу. Работала на станции Рига-товарная экономистом.

Второй брат, с которым мы читали родителям вслух, постигал науки в БИИЖте. Потом строил различные объекты в Гомеле. На пенсию ушел из отдела Облисполкома.

Последнее «я» в семье после десятого класса работала на заводе «Гомсельмаш». Училась в вечернем техникуме, затем на заочном отделении в институте народного хозяйства им. В.В. Куйбышева в Минске. Желание и умение читать, привитое в семье с детства, помогло мне в учебе. Работала 22 года экономистом на ПО «Коралл». Затем преподавала экономику в бухгалтерской школе.

В 1942 году умер дедушка. Семья стала меньше. Похоронили его на христианском кладбище. Теперь это сквер, который находится возле университета им.Ф.Скорины. Я помню день похорон и помню войну, хотя мне было около четырех лет. Страшные бомбежки, бомбы-зажигалки, которые освещали двор, как лампочки. Свист бомб и взрывы. Мы жили недалеко от железной дороги, поэтому нас бомбили часто. Постоянный страх и мертвая тишина на улицах, нет людей, и даже собаки не лают. Помню, как нас выгоняли из дома и города и гнали до деревни Мильча. Бросили в поле. Зимовали в разрушенном доме. Ходили на поле собирать гнилую картошку. Терли и пекли драники.

Холод, голод, грязь, страх – постоянные спутники ежедневной военной жизни. Четверо своих голодных детей и пятая соседская девочка-еврейка. Мама взяла, потому что ее отец воевал, а мать эвакуировалась в Ташкент.

Невыносимые условия! Но семья все выдержала. Никто не умер. Болели все, но остались живы. Мама ежедневно молилась Богу и дала обет, что если семья сохранится в войну, то будет держать пост 3 дня в неделю, который и выполняла до конца своей жизни.

1943 год – осень, грязь непролазная, но наша семья, вместе с солдатами-освободителями, идет в родной дом. Помню, несли меня солдаты по очереди. И помню первую ночь дома. Все спали на полу «в покат» и солдаты с нами. Утром солдаты ушли дальше.

Бабушка, когда нас выгоняли из города, осталась «умирать в своей хате». Но немцы, уходя, забрали ее с собой.

Горе моей матери нельзя описать словами. Ежедневные слезы и молитвы. Бабушка пришла домой в 1945 году. Немцы бросили пленных на границе с Литвой.

Во время тяжелых испытаний, таких как война, наиболее ценны семейные традиции. Семейный уклад сплачивает людей, распорядок дня, когда каждый знает свое дело, не дает расслабляться. Мама каждое утро будила нас – одевала, умывала, причесывала (а у нас с сестрой были длинные волосы), кормила. Еда – чай, чаек, а вечером – чаище. Затем работа – собирала картошку на огородах, готовила дрова, носила воду, мыла, стирала и так ежедневно. Если удавалось найти мерзлые тыквы – белорусские гарбузы, о! Каша гарбузовая!

Только мужество взрослых и постоянная забота занять детей делом помогли выстоять семьям в лихие военные годы.

Я часто вспоминаю мою безграмотную бабушку, которая говорила: «Дай Бог твоему поколению не видеть и не слышать войну! Но я очень сомневаюсь! Немцы постоянно враждуют с поляками, а прибалты сами не знают, чего хотят!» Это она говорила, когда война еще только закончилась. Чтобы она сказала сегодня? Умерла бабушка, когда ей было около 100 лет (ее возраст определяли по внешнему виду, когда выписывали паспорт).