Май! Прохладный ветерок треплет тюль у открытого окна, створку которого подпирает куча ненавистных учебников. Да, учебники тяжелые во всех смыслах. Молодёжь идёт с третьей пары в расстегнутых рубашках.

- Сейчас рванут на Сож! - С нескрываемой завистью протянул один из студентов. -Так, давайте начнём раньше и максимально быстро, и пойдёте, куда хотите, хорошо? – Предложила Татьяна Олеговна, при этом сканируя взглядом всю аудиторию, словно определяя степень согласия каждого из присутствующих. Согласились все, ибо сидеть от звонка до звонка в подобных условиях – преступление! И вообще, учиться в мае – преступление, грех, что-то ужасное и так далее. Но не об этом.

Лекция была про чугун и сталь – интересно и важно, даже не для технолога. На втором часе подошли к характеристикам:

- Таким образом, содержание углерода в чугуне более 2.14% . У стали …

- Да, устали! – Потягиваясь, простонала усталая аудитория.

- У стали, менее 2.14%. Пишем дальше, через 10 минут пойдёте…

И правда, вскоре все ушли. Разбрелись по своим важным и не совсем делам. А что я, собственно? Стою возле доски с расписанием – привычная толчея и суетливость. Бесчисленные следы скотча и кнопок по всей доске и нацарапанное кем-то непечатное слово. Стенгазеты и плакаты напротив двери. Отполированные до блеска подоконники возле гардероба. Должна вот-вот спуститься. Ожидание… Буквально подобное тому, где ты поджидаешь человека на станции, держишься на виду, всем своим видом показывая « Вот я здесь». Она, стройная и высокая, порхнула с боковой лестницы. Голубая в полоску рубашка слегка открывает шею.

- Привет, сказала она приветливо и слегка взволнованно.

- Здравствуй. Куда мы? – Куда укажите. Я – за Вами. Кажется, я немного покраснел. Всё никак не мог привыкнуть к обращениям на «Вы». Машинально пригладив волосы, начал прикидывать маршруты. Впрочем, есть куда прогуляться…

Весной в городе, зацветали белым цветом сады да каштаны вдоль проспектов и улочек, одевались в зелень парки, солнце входило во все окна корпуса, зажигало в них пожары. А Сож с заливами! А закаты в промышленном «Сельмаше»! А бесконечные зеленые лабиринты в «Залинии»! Зеленые потоки сбегали к многокрасочному Сожу. Светлые - в тёмно-синих тонах - ночи над водой… Словом, город прекрасный и в ожидании чего-то прекрасного. Ждали этого всего и мы.

Мы прогуливались вдоль каменного парапета набережной. Где-то ближе к Киевскому спуску она почти с гимнастической лёгкостью заскочит на парапет. Таня держалась уверенно, несмотря на более чем трехметровую высоту за краем. Благо, позволила страховать себя… Она спросила: - Вы и вправду этим летом собираетесь в экспедицию? Я утвердительно кивнул, и добавил: - А вы бы тоже хотели съездить? Обещала подумать над этим.

Солнце, остывая, убегало за очертания дворца. Спустя каких-то двадцать минут окончательно шагнуло за шпиль и скрылось. Утвердилась романтичная полутьма. Город стал более интимным. Композицию тихих и сырых дворов венчали одинокие фонари. Свет из окон домов сталинской застройки делали лица прохожих чистыми и таинственными. Схоже маститому художнику графику – умея карандашом отсекать лишнее (утрировать). Мы сели на винтажную скамейку – почти одногодку тех самых сталинских построек. В лужах зеленели обрывки троллейбусных билетов и изредка щепочки палочек мороженого.

Слушай! – говорю, прерывая милую и веселую беседу. – Не хочешь в тур по «Кольцу междуречья»?! – Как это? В смысле, далеко ведь!

- Ну, это не совсем то Междуречье, о котором ты подумала. Так… Между Ипутью и Сожем, но коль желаешь, у нас есть 20 с небольшим минут, чтобы успеть. Тогда я ещё не догадывался, что быстрое и любопытное согласие может быть обнадёживающим знаком.

И мы уже скоро срезали дворами к вокзалу. Успели. Поезд «Гомель-Гомель» через минуту захлопнул раздвижные пола своей стальной и яркой шинели. Маршрут, можно сказать, из пункта А в … пункт А. Почти старая школьная задачка, только не в пункт Б.

Вагончик резво дёрнулся, и мягко постукивая, покатился вперед. Вперед в 40-минутный вояж, ну или вояжик. За мутными стёклами пробегало всё городское многообразие: от строгих зданий начала прошлого века, до печальных промзон и унифицированных «панелек». Усталая кондукторша в форме, которая ей была явно не по плечу, отлажено и быстро «обилетила» нас.

Таня сидела у окна. Пролетающие за ним силуэты внешнего мира затягивали за собой её внимание. В тусклом и немного коричневатом от блеклых ламп пространстве было мало пассажиров. Она слушала разные мои рассказы и истории, то неотрывно глядя на меня, то погружаясь в монохромные калейдоскопы за окном. Порой, изображая этакого экскурсовода, я говорил: «Обрати внимание». Она оторвалась от окна и развернулась. Через пару секунд мы схлестнулись в объятиях. За спиной стучали раздвижные межвагонные двери. Чей-то крепкий кашель в тамбуре. Поезд возвращался туда, откуда недавно вышел.

Как-то быстро мы добрались до её подъезда. Неловкое молчание и переглядки, старание поймать любые движения друг друга. Мы попрощались. Голубой лоскут рубашки впорхнул в стальную дверь и исчез. Я посмотрел вверх. В окнах подъезда виднелся угол черной юбки и край голубой рубашки. Стало прохладно. Из-за поворота налетел холодный ветер. В глубине двора кто-то играл на гитаре: «Когда яблони цветут – всем девчонкам нравится» и так далее. Да, сегодня прекрасно всё. А впереди семь километров до Белицы и лучшие годы юности…